ПАДАЕТ СНЕГ
Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.
Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.
А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!
К Виктору Цою.
Поэты не рождаются случайно,
Они летят на Землю с высоты,
Их жизнь окpyжена великой тайной,
Хотя они откpыты и пpосты.
Глаза таких божественных посланцев
Всегда печальны и веpны мечте,
И в хаосе пpоблем их дyши вечно светят тем
Миpам, что заблyдились в темноте.
Они yходят, выполнив заданье,
Их отзывают высшие миpы,
Hеведомые нашемy сознанью,
По пpавилам космической игpы.
Они yходят, не допев кyплета,
Когда в их честь оpкестp игpает тyш:
Актepы, мyзыканты и поэты -
Целители yставших наших дyш.
В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют,
Они yходят вдаль, но никогда не yмиpают:
И в песнях, и в стихах своих живyт.
А может быть, сегодня или завтpа
Уйдy и я таинственным гонцом
Тyда, кyда yшeл, yшeл от нас внезапно
Поэт и композитоp Виктоp Цой
Дорога в дождь — она не сладость.
Дорога в дождь — она беда.
И надо же — какая слякоть,
какая долгая вода!
Все затемненно — поле, струи,
и мост, и силуэт креста,
и мокрое мерцанье сбруи,
и всплески белые хвоста.
Еще недавно в чьем-то доме,
куда под праздник занесло,
я мандариновые дольки
глотал непризнанно и зло.
Все оставляло злым, голодным —
хозяйка пышная в песце
и споры о романе модном
и о приехавшем певце.
А нынче — поле с мокрой рожью,
дорога, дед в дождевике,
и тяжелы сырые вожжи
в его медлительной руке.
Ему б в тепло, и дела мало!
Ему бы водки да пивца!
Не знает этого романа,
не слышал этого певца.
Промокла кляча, одурела.
Тоскливо хлюпают следы.
Зевает возчик. Надоело
дождь вытряхать из бороды.
ВОЛК-ОДИНОЧКА
В такую погоду по городу только
Бродить, отделившись от мира плащом.
В такую погоду не выгонишь волка —
Волк выбежит сам побродить под дождем.
Он волк-одиночка, он волк-недотрога,
Тот самый, которого как ни корми —
Все смотрит туда, где по темным дорогам
Из вечера в вечер пылают огни.
Он волк мостовых и колодцев дворовых,
Чугунных решеток и черных коней,
Приникших к граниту закатов багровых
И плавно плывущих в воде фонарей.
Его не настигнет любая погоня —
Он мчится туда, где добыча его
В каналах ночных так стремительно тонет,
Что утро настанет — и нет ничего.
Глаза его — озера два пересохших —
Все смотрят без устали в точку одну,
Туда, где во мраке каналов заросших
Безшумные тени струятся по дну.
Его не удержит ни сила, ни разум,
Он волк-одиночка, он волк-людоед.
Он мчит вопреки миражам и экстазам,
Не ведая сам, это явь или бред.
Все прячутся дома в такую погоду,
Захлопнуты двери, закрыто окно,
Лишь волк-одиночка на черную воду
Глядит и глядит, погружаясь на дно.
Глядит в эту бездну, не ведая страха,
И рыщет всю ночь меж плывущих огней,
К утру возвращаясь покорно на плаху
Загубленных жизней, потерянных дней.
В такую погоду мучительно медлить
И ждать, отделившись от мира дождем,
Как волк-одиночка, обегав всю землю,
Вернется с добычей под мокрым плащом.
"Цицерон"
Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги,
"Я поздно встал и на дороге
Застигнут ночью Рима был",
Так., но прощаясь с вечной славой
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат ее звезды кровавой.
Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые,
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир,
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил.
- ритмика и неординарные словесные пассажи Маяковского и Хлебникова
- отдельные строчки Блока "Ночь. Улица. Фонарь...", "В дюнах"...
Кстати, "В дюнах" и есть, пожалуй, мое любимое произведение, приходившее на ум в самых неожиданных ситуациях, усиливая то ностальгию, то восторг, то любопытство.
--
"...Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у платформы
Готовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна -
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
Так думал я. И вот она пришла
И встала на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом - вскочила
И, прыгая, помчалась под откос..."
Это сообщение отредактировал Format C - 14-06-2006 - 23:36
* * *
Меня в осаде держит мир.
Я сатанею от засад.
В моем сартире – рэкетир.
В моей постели – депутат.
Горит на кухне самолет,
А в голове давным-давно
Цыпленок жаренный клюет
Рациональное зерно.
– Гляди, пехота, веселей!
– Мой генерал, но я устал
В навозной куче новостей
Искать магический кристалл.
Одна лишь ночь со мной нежна,
Царица молчаливых дам,
Но белым шита тишина
И скоро затрещит по швам.
Дневные призраки, гурьбой
Ввалившись, встанут по углам,
И юркнет бедный домовой
В газетный хлам.
УХОДЯТ МАТЕРИ
Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку,
на цыпочках,
а мы спокойно спим,
едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу,
нет —
нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
шагами маленькими по ступеням лет.
Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
им отмечаем шумно дни рожденья,
но это запоздалое раденье
ни их,
ни наши души не спасет.
Все удаляются они,
все удаляются.
К ним тянемся,
очнувшись ото сна,
но руки вдруг о воздух ударяются —
в нем выросла стеклянная стена!
Мы опоздали.
Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
как тихими суровыми колоннами
уходят наши матери от нас...
Монолог мужа
Любовь перерастает в «Дружбу» –
Бензомоторную пилу.
Я говорю себе: – Неужто
Мы с ней встречались на углу
у магазина «Хозтовары»,
Чтобы потом идти в кино,
И пели на душе фанфары,
Которые молчат давно?..
Неужто я когда-то рвался
К ней, словно шарик в небеса,
И на скамейке целовался
Без перерыва три часа?..
Зачем мне вспомнились некстати
Ее полупальто, берет?..
Ведь двадцать лет она в халате,
Которому износа нет!
И – занят я ремонтом или
Сижу с газетой – все равно, –
Как заводная пилит, пилит...
А я ведь муж, а не бревно!
По улицам гуляют пары,
Как мы гулял до поры.
А в магазине «Хозтовары»
Продаются топоры...
Монолог жены
Не скажу, что отхватила
Я у жизни крупный куш:
Только слово, что квартира,
Лишь название, что муж.
Однокомнатная клетка, –
Оглядишь и вздрогнешь вдруг:
Стол, кровать да табуретка,
А на ней сидит супруг.
Всем хорош: не алкоголик
И не курит, домосед...
У меня не муж, а кролик –
То ли есть он, то ли нет.
Купит хлеба и кефира,
Выбьет все половики.
Ну и выбрала кумира –
Это ж сдохнешь от тоски!
Заорал бы он, что есть мочи,
Всю вселенную браня,
Заявился бы средь ночи:
– Принимай, жена, меня!
Нет, сидит на табурете
Весь в газете, в курсе всех
Происшествий на планете.
Ну не муж, а смех и грех!
. Ещё такая вот поэзия:Владимир Маяковский
Гимн обеду
Слава вам, идущие обедать миллионы!
И уже успевшие наесться тысячи!
Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны
и тысячи блюдищ всяческой пищи.
Если ударами ядр
тысячи Реймсов разбить удалось бы –
по-прежнему будут ножки у пулярд,
и дышать по-прежнему будет ростбиф!
Желудок в панаме! Тебя ль заразят
величием смерти для новой эры?!
Желудку ничем болеть нельзя,
кроме аппендицита и холеры!
Пусть в сале совсем потонут зрачки –
все равно их зря отец твой выделал;
на слепую кишку хоть надень очки,
кишка все равно ничего б не видела.
Ты так не хуже! Наоборот,
если б рот один, без глаз, без затылка –
сразу могла б поместиться в рот
целая фаршированная тыква.
Лежи спокойно, безглазый, безухий,
с куском пирога в руке,
а дети твои у тебя на брюхе
будут играть в крокет.
Спи, не тревожась картиной крови
и тем, что пожаром мир опоясан, –
молоком богаты силы коровьи,
и безмерно богатство бычьего мяса.
Если взрежется последняя шея бычья
и злак последний с камня серого,
ты, верный раб твоего обычая,
из звезд сфабрикуешь консервы.
А если умрешь от котлет и бульонов,
на памятнике прикажем высечь:
«Из стольких-то и стольких-то котлет миллионов –
твоих четыреста тысяч».
Раньше мне он не нравился. А последние 2 года я в корне изменила свое мнение.
И на творчество.
Владимир Маяковский
Сказка о красной шапочке
Жил да был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.
Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта в нем красного не было и нету.
Услышит кадет – революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.
Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета, и кадетов дед.
Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.
И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.
Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.
Когда будете делать политику, дети,
не забудьте сказочку об этом кадете.
Песня Бабы-Яги
– Про Бабу-Ягу
Говорят очень глупо:
Нога костяная,
Метелка да ступа.
И руки кривые,
И зубы торчком,
И нос очень длинный
И загнут крючком.
Я облик сложившийся
Быстро разрушу:
Прошу заглянуть
В мою чистую душу.
И там вы такие откроете дали,
Каких никогда и нигде
Не видали.
В душе я добра,
Хороша, справедлива...
Не так чтобы очень,
Но все же красива.
И в каждом я только
Хорошее вижу,
Я даже козявку
В душе не обижу.
Но если внутри я добра
И прекрасна,
То сверху, снаружи,
Хитра и опасна.
Я в жизни любого из вас
Одолею,
А то и убью...
Но в душе пожалею...
..........................................................................
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в декабре,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На расстоянии глухого телефона,
На протяжении последнего отсчета,
На тонкой ноте еле слышимого стона
Два человека - в состоянии полета.
Два человека в состоянии паденья,
Друг к другу тянутся во тьме киносеансов
Безумных снов, и только сила притяженья
Их души скручивает в нить ночного танца.
Два человека по две стороны от жизни
Бросают строчки в пересоленные воды
Двух океанов, а губами ловят брызги,
А может слезы волн, оксида водорода.
Два человека в виртуальном исступленьи
Татуируют пальцы нежными словами.
Удержит связь любовных фраз совокупленье,
Когда б на станциях каналы разорвались.
Двум пилигримам две вечерние иконы
Мерцают ликами полуночных экранов.
Два человека нарушая все законы
Плывут друг к другу в электронных океанах
Мне осталась одна забава,
Пальцы в рот да веселый свист,
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист
Ах какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь,
Стыдно мне, что я в бога не верил
Горько мне, что не верю теперь....
------------------------------------------
С. ЕСЕНИН
Это сообщение отредактировал dima30 - 01-07-2006 - 23:59
Для отрока,в ночи глядящего эстампы,
За каждым валом-даль,за каждой далью-вал.
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах,в памяти очах-как бесконечно мал!
В один ненастный день,в тоске нечеловечьей,
Не вынеся тягот,под скрежет якорей,
Мы всходим на корабль,и происходит встреча
Безмерности мечты с предельностью морей.
Что нас толкает в путь? Тех-ненависть к отчизне,
Тех-скука очага,еще иных- в тени
Цирцеиных ресниц оставивших полжизни-
Надежда отстоять оставшиеся дни.
В Цирцеиных садах,дабы не стать скотами,
Плывут,плывут,плывут в оцепененье чувств
Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
Не вытравят следов волшебницыных уст.
Но истые плавцы-те,что плывут без цели:
Плывущие,чтоб плыть! Глотатели широт,
Что каждую зарю справляют новоселье
И даже в смертный час еще твердят:-Вперед!
На облако взгляни: вот облик их желаний!
Как отроку-любовь,как рекруту-картечь,
Так край желанен им, которому названья
Доселе не нашла еще людская речь.
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца,
Он безумье свое проклянет.
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И,Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.
А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.
Не спасешся от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право-
Самому выбирать свою смерть.
Зря, когда мы близких судим,
суд безжалостен и лих:
надо жить, прощая людям
наше мнение о них
На высокие наши стремления,
на душевные наши нюансы,
на туманные духа томления -
очень грубо влияют финансы
Хочу богатством насладиться
не для покоя и приятства,
а чтобы лично убедиться,
что нету счастья от богатства
В беседе с дамой много проще
воспринимать её на ощупь.
Про подлинно серьезные утраты
жалеть имеют право лишь кастраты..
и так далее 4 или уже 5? томов
Это сообщение отредактировал Марусик - 03-07-2006 - 08:28
Четверостишия читаю, запинаясь, нет
плавного потока стихотворения. смыл тоже какой-то, хм...
Предопределение
Лювовь, любовь - гласит преданье -
Союз души с душой родной -
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И...поединок роковой...
И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет, наконец...
первое впечатление обманчиво!
РАСПЯТИЕ
Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящи.
1
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: <<Почто Меня оставил!>>
А Матери: <<О, не рыдай Мене...>>
2
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
АННА АХМАТОВА "Реквием"
| QUOTE (FlipFil @ 05.07.2006 - время: 09:32) |
| Юрий Шевчук. |
Я его тоже обожаю!
Позвольте мне коснуться Ваших рук
По нежной коже от запястья до предплечья.
Позвольте разогнать всех Ваших слуг,
Для Вас сгореть искуственною свечью.
Позвольте мне остаться навсегда
Для Вас шутом, поэтом и паяцем.
Позвольте мне надеяться на "Да"!
Не дергать мозг изысканным эрзацем.
Позвольте мне, позвольте, ну прошу
Познать все тайны духа, ну и тела.
Позвольте мне остаться, я молю
В постели Вашей, ведь пока не просветлело.
Позвольте мне остаться до утра
И взглядом есть изгибы Вашей плоти.
Позвольте мне исчезнуть навсегда
И никогда не вспомнить наши ночи.
Позвольте мне впитать всю Вашу боль,
Все страхи, горести, невзгоды, невезенье.
Позвольте мне слизнуть с ладони соль.
Рассыплется в пылу соединенья.
Позвольте мне забрать весь хлам с собой,
Оставить Вам на память свои тени.
Позвольте мне вернуться к Вам домой,
И в покаянье преклонить колени.
И ещё одно, уже, правда другого поэта, точнее поэтессы:
Я люблю тебя
белой краской по жизни
размазать
пурпурным по щекам чувством
отхлестать
серебряным смехом играя
окутать
и золотистым поцелуем боль
унять
опять